Попаданец в пенснэ - Страница 2

Но какие наглецы! Прямо вот взяли, и на лавочке оставили... а утром какой-нибудь работяга, не проснувшийся ещё, возьмёт, в электричке прочитает. Да ещё и в цех с собой принесёт!

Хорошо, если там профорг или парторг хорошие... а ведь так и проскочит вражья пропаганда!

Потому что ничем, кроме вражеской агитации - этот номер быть не мог...

Две КПСС, а? Вторая причём - на какой-то 'Демократической Платформе'...

Да для России-матушки и одной-то, честно говоря, многовато...

Шлёпая в темноте по лужам ('Холодно, а? Чёрт возьми! Холодно, а! Да ведь я и впрямь живой! Холодно, холодно!! Какая радость...и жрать хочется, будто полвека не шамал...') Берия спустился с засыпающей платформы... впереди и справа вроде-бы тянулось шоссе.

Аккуратно свернув вражескую газетёнку ('Эх, жалко, помну ... улика ведь! Ничего, Володарский расправит!') и сунув её в карман, Лаврентий Павлович , скользя в темноте по суглинку , пробирался меж высоких деревянных заборов, за которыми упоительно лаяли ('Живые!') дворняги.

По деревянным мокрым ступенькам короткой лестнички спустился к мокро блестевшему асфальту .

У бетонной коробки - судя по-всему, автобусной остановки ('Богато живут! Это хорошо... в наше время павильоны деревянные были') стояла легковушка неизвестной ему марки ('Не Победа... не ЗиС... не МЗМА... трофейная?'), из открытой дверцы которой что-то бумкало и блекотало - неужели мелодия? Ну и вкусы...

В чёрной тени, которую обильно отбрасывал навес, закрывая какой-то мёртвый, ртутно-сизый свет уличного фонаря, кто-то с сопением возился...

Берия, деликатно отвернувшись, собирался пройти мимо ('Ну и нравы...'), но...

Из-под навеса донёсся тоненький , совсем девичий голос :'Дяденька, помоги...'

Резко затормозив, Лаврентий Павлович крутанулся к остановке, близоруко прищурился...

В распахнутой на волосатой груди рубахе, из-под которой виднелся громадный, как бы и не поповский наперсный крест, ему навстречу шагнул азербайджанец . Вот только не надо меня спрашивать, как Берия это определил...

Вы же не спутаете одногорбого верблюда с двугорбым, правильно?

'Ара, ти кюда шёл?'

'Да вот, в Москву хотел бы добраться... не подбросите?'

'Я тибя сичас вверх пидброшю и на свой хюй насожу...'

Второй азербайджанец, удерживающий в углу остановке девушку ('Слушай, какую там девушку?Совсем ребёнок...') недовольно заметил :'Ара, замочи рюсски козлина, а то эта рюсски пилять миня кусаить...'

'К сожалению, я не русский...'

'Чиво?!'

'Мингрел я...'- и резко выбросив вперед левую руку, Лаврентий Павлович одновременно сделал полушаг вперёд, перенося всю тяжесть тела на левую же ногу...Открытая ладонь Берии с поджатыми пальцами снизу-вверх врезалась в нос первому кавказцу, а потом Лаврентий Павлович развернул корпус, и его правая рука врезалась согнутыми пальцами в солнечное сплетение... кавказец хрюкнул и согнулся, тогда Берия нежно взял его за уши и насадил переносицей на своё колено...

Товарищ несчастного калеки бросил девушку, выхватил нож...

Лаврентий Павлович посмотрел на него и , как говаривала его жена Нателла, 'сделал в глазах февраль'...

Второй кавказец завизжал, бросил на землю нож и , рухнув на колени, пополз в угол остановки, прикидываясь ветошью...

Лаврентий Павлович отдышался ('Эх, жизня кабинетная! Надо больше двигаться...') и наставительно сказал барышне, старательно прикрывающей свои прелести обрывками блузки :'Ну что же Вы так поздно гуляете? Где тут у Вас милиция?'

19 августа 1991 года. Ноль часов сорок восемь минут. Поселок Коренёво Люберецкого района Московской области, улица Лорха, дом 17.

'Какая милиция, о чём Вы говорите?' - женщина, которую Лаврентий Павлович сначала принял за бойкую старушку, после того, как она сняла уродующий её платок, оказалась - вполне ещё ничего... вот только лицо - смертельно уставшее, изработанное...

'Испитое'- подумал Берия (примечание- Даль приводит синонимы 'утомлённое, умученное тяжкой работой').

'Ведь это же братья Гаспаряны ('Вот дела, азербайджанца от армянина не отличил!'), беженцы из Баку ('Значит, не совсем ошибся!').

Они после Сумгаита к нам целой ордой перебрались... а их старший- сейчас в милиции участковым!'

Берия нахмурился :'Участковый? Гнать такого участкового! Не может работник Органов иметь такой мутной родни!'

'Ага, погонишь его... мы-то, местные, всё видим... они и все ларьки местные под себя подобрали, и рыночек...все платят им дань! А что делать?'

'Жаловаться ! В МУР!'

'Так жаловались. Когда мы под мостом через Пехорку нашли целую машину варёной колбасы...и что? Приехали, покрутились... а потом главный жалобщик сгорел, вместе с домом...'

'А в ...МГБ?'

'КГБ, что ли? А...'- и женщина безнадёжно махнула рукой...'Ой, дура я старая, что же это я Вас в сенях-то...дочка, ты переоделась?'

Из комнаты выглянула давешняя барышня... после того, как она смыла с со своего круглого личика пару килограммов белил и румян, то стала выглядеть совсем юно...

'Да, мамочка... дяденька Лаврентий, заходите, пожалуйста...'

Берия осторожно шагнул за порог ...

Комната носила все черты уютной, чистенькой бедности.

'Присядьте, пожалуйста, вот за стол, ничего, что на кухне? ... сейчас я Вам картошечки, огурчиков...да Вы не волнуйтесь, у нас всё свое, не покупное!'

Берия вдруг почувствовал, как его желудок громко забурчал, требуя еды- хоть чёрного хлебушка!

'А может, рюмочку?'

Из цветного стекла, пузатенького графинчика потекла в граненый стаканчик мутная, ароматная струйка.